В наше время пастилу, почему-то, считают восточной сладостью. В Районной детской библиотеке библиотекари рассказали о том, что это блюдо-то исконно русское. Еще в древнерусском литературном произведении ХVI века «Домострой» подробно описано приготовление пастилы из кислых яблок – сорта “Антоновка”. Готовилась она на меду, долго парилась в русской печи.
Пастила является уникальным, чисто русским способом по сбережению яблок на зиму. В советское время был разработан упрощённый вариант русской пастилы в форме небольших белых брусков, который изготавливается промышленным путём и получил всеобщее распространение. По вкусу он больше напоминает французский зефир. Ребята узнали об истории появления разных видов лакомства и сами попробовали.
По данным знаменитого историка кулинарии В. Похлебкина, пастила известна еще с 14 века, причём, согласно преданию, она была изобретена жителями старого русского города Коломны.
Чуть позже пастилу стали производить в Белёве и Ржеве. История создания белевской пастилы восходит к 1888 году. Ее рецепт придумал купец Амвросий Павлович Прохоров. Ему удалось наладить выпуск и поставки пастилы в магазины многих городов России, открыть собственные лавки в Москве, Санкт-Петербурге и Киеве.
Белёвская пастила до 1917 года была непременным участником Всемирных ярмарок-продаж в Париже. Оттуда она попала в Англию, Канаду, Бразилию и даже Австралию.
К концу 19 века производство пастилы обрело невиданные масштабы: в 1896 году было выпущено и реализовано 10 тысяч пудов лакомства.
Конечно, среди любителей этого лакомства много писателей, которые оставили воспоминания о пастиле в своих литературных произведениях. Примерно с 1860 года Фет посвятил себя сельским заботам и домашнему хозяйству в своём имении Степановка: выращивал зерновые культуры, проектировал конный завод, держал коров, овец, птицу, разводил пчел, рыбу. Из Степановки Фет сделал образцовую усадьбу. Показатели урожаев с его полей поднимали статистику губернии, а яблочную пастилу Фета доставляли прямо к императорскому двору.
Казалось, что Фет отошёл от литературы всерьёз и надолго. Если верить Ивану Тургеневу:
…он [Фет] теперь сделался агрономом-хозяином до отчаянности, отпустил бороду до чресл, о литературе слышать не хочет и Музу прогнал взашею…
А Иван Алексеевич Бунин, великий русский писатель, умерший в эмиграции, был с детства наделён повышенной восприимчивостью к окружающим его звукам, запахам, вкусам, краскам. Его зрение позволяло ему видеть «все семь звёзд в Плеядах», а слух был таким, что в отроческие годы будущий писатель мог за версту разобрать дальний свист птицы.
Но именно обоняние и тонкий вкус соткали полотно его знаменитых «Антоновских яблок» – произведения, сделавшегося грустным и нежным гимном уходящей доброй эпохи. Гимном, пахнущим русским мёдом, осенней свежестью, опавшей листвой, лёгким дымком и антоновскими яблоками. Иван Алексеевич Бунин рассказывал, как утром, выйдя на крыльцо, он почувствовал запах антоновских яблок и одновременно испытал ностальгию по ещё более древним, кондовым временам. «Право, я желал бы пожить прежним помещиком! Вставать на заре, уезжать в «отъезжее поле», целый день не слезать с седла, а вечером со здоровым аппетитом… возвращаться по стемневшим полям домой». В тот день Бунин и начал писать свои «Антоновские яблоки».
Потом уже нигде – ни во Франции, ни в Швейцарии, – нигде не найдёт он ни таких яблок, ни такого утра, ни такого вдохновения. Я тоже, наверное, уже этого не найду. Но, по крайней мере, я нашел для себя белёвскую пастилу, в которой как бы запечатлелся мудрый 19-й век. Пока мне присылают или привозят пастилу из России – её уже широко продают там. Но, надеюсь, что скоро, как и прежде, её будут продавать и в Европе, и в Америке. И я тогда заварю себе чаю на русских травах, отрежу кусочек белёвской пастилы, и прежде чем позволю ему растаять у меня во рту, вдохну его древний и вечно свежий аромат и почувствую себя прежних дней помещиком.
